Говорим по-русски?

Как ирландка, для который второй родной язык – французский, 35 лет назад влюбилась в русский и теперь обучает ему жителей Изумрудного острова.

Когда Сара Смит – профессор-лингвист, старший преподаватель на кафедре русского языка и славистики Тринити-колледжа, – впервые, много-много лет назад, оказалась в среде русских в Париже, то, стоило ей заговорить, напомнила всем героинь романов Достоевского и Толстого.

Великий и могучий она изучала по русским классикам и была сильно удивлена впервые, в 1980-х, оказавшись на «родине языка»! Русский там скорее использовался массами, как орудие труда, а для Сары Смит он был языком великих писателей…
Сара Смит говорит по-русски с таким красивым французским акцентом и легким английским выговором, что ты все время ждешь, что она ошибется: слово произнесет не к месту, речевую конструкцию неверно выстроит. Но – нет, все говорит правильно, причем настолько, что сам себе задаешь вопрос: а хорошо ли ты владеешь русским? Каждое слово она пробует на вкус, словно готовит всегда новое блюдо, аккуратно подбирая ингредиенты, приправы, специи. И получается изумительно. Вкусно звучит!
– Нет, не всегда правильно говорю! – замечает Сара Смит, и видно, что строгий профессор смущается, даже слегка краснеет. – Но мне это нравится. Не пропадает ощущение, что я все еще изучаю русский язык. А это важно! Тогда ты идешь вперед. Французский и английский языки – их уже знаю, а русский – нет. Я его учу. И обучаю других. Все происходит одновременно…

Но до сих пор не могу понять: почему ТАК заинтересовалась русским языком, а потом, узнав его лучше, полюбила? Ведь первый мой язык – английский, второй – французский, и оба – родные. Начала изучать русский 35 лет назад – во французском лицее в Лондоне, где у меня был блестящий преподаватель – молодая полячка. Потом я влюбилась в русскую литературу: очень много читала классиков – вначале в переводе, а потом и на языке оригинала.

– И на родине языке побывать мечтали?
– После школы я поступила в Тринити-колледж, где училась четыре года, в те годы не было возможности заниматься в СССР – поднимать уровень знаний. Когда я закончила университет, не могла говорить по-русски, хотя свободно читала и довольно грамотно писала… Просто поговорить толком не с кем было! И общаться по-русски начала только, поступив в аспирантуру в Сорбонне, где жила в русской общине. С трудом стала говорить: был психологический барьер. Смотрели на меня русские и не верили своим ушам, ведь говорила на языке литературных произведений XIX века. Перед ними словно персонаж из романа Достоевского ожил!

– А какая она была, русская эмиграция, оберегавшая свой русский язык, словно икону, чудом увезенную во время бегства из СССР, которую не дай Бог уронишь, повредишь или дашь в чужие руки?
– Это было потрясающее время в моей жизни! Русскоговорящая комму-на Парижа состояла из великих людей – Синявского, Гинзбург, потомков белой эмиграции. Я жила в их среде, и они общались со мной, как с равной! Потом вернулась в Дублин, меня приняли на педагогический факультет Тринити-колледжа, и я стала преподавателем. Работала в школе, где обучала французскому, латыни, английскому, там у меня появилась возможность преподавать еще и русский.

– После развала Союза русских в Ирландии прибавлялось с каждым годом и…
– Да, я в те годы уже работала на кафедре русского языка Дублинского университета, и студентам очень помогало то, что они могли общаться с русскими. Они поняли: русский – это живой язык! Ведь, когда я начала учить русский, это был язык какого-то очень далекого и непонятного пространства, совершенно закрытого. Хотя некоторые наши студенты получили возможность учиться в СССР в 1980-х… Да, Горбачев сделал немало: молодые люди, живущие на Западе, были в восторге от того, что происходит на Востоке, их интересовало буквально все, и в колледж тогда поступали очень многие.
Сама я впервые побывала в России в 1970–х – как турист: по-знакомилась с ландшафтом, с достопримечательностями, с памятниками культуры и истории, с духом страны, но – не с людьми. Поездки в 1980–х были первые, ког-да появилась возможность общать-ся с людьми, и тогда же появились первые мои русскоговорящие друзья. В 1980-х – училась на курсах повышения квалификации в МГУ. Напрямую познакомилась с языком. Странные были ощущения. Поймите, я ранее все время общалась с людьми из интеллигенции, бежавшими из СССР… И вот, находясь в Союзе, я постепенно осознавала, что есть люди, которые говорят не так, как мои знакомые русские во Франции. Перед поездкой в СССР я и представить себе не могла: насколько будет трудно понимать их!
– Какие теперь студенты, выбирающие русский язык? Так же, как и вы, влюбились в него, прочтя тома великих классиков?
– Все, кто к нам поступает, – необыкновенные студенты! Хотя бы потому, что выбирают предмет, который для них совсем новый. Они готовы рисковать. Наши студенты совсем другие по сравнению с теми, кто поступает, например, на кафедру французского языка: многие уже говорят на нем, хорошо знакомы с культурой речи, равно как и с самой Францией. А студенты, идущие к нам, только открывают двери в незнакомый мир. Чаще всего – это люди, кое-что знающие об истории России, СССР, или – интересующиеся литературой. А есть, например, молодые люди, которые учились в Перми – в знаменитой балетной школе. Поступают и музыканты. Все очень разные люди. В год подают документы 30-40 человек, а треть из них уже владеют русским…

– Вы участвуете в проекте «Наши языки». Его цель – повысить уровень знания русского в Ирландии?
– Проект финансируется ирландским научно-исследовательским фондом. В рамках проекта мы изучаем то, как миграция влияет на нормы общения, с одной стороны – между русскоговорящими, поселившимися в Ирландии, и с другой – между традиционными и новыми жителями нашей страны. Проект на стыке лингвистики и социологии, изучает судьбу русского языка в ирландском пространстве, его носителей, и многое другое.
Мы проводили круглые столы по всей стране с самыми разными людьми, говорящими по-русски, хотели знать, какие вопросы для них самые актуальные. Вскоре мы начнем собирать жизненные истории тех, кто приехал в Ирландию. И эта часть меня особенно интересует, поскольку думаю, что через десять-пятнадцать лет нынешние дети будут совсем иначе воспринимать русский язык и уже не поймут: почему родители сюда приехали, какие проблемы им пришлось решить и преграды преодолеть?
Одна наша аспирантка изучает, какие знания передаются от родителей – детям, и от молодежи – взрослым. Другой аспирант работает над темой: функционирование русского как мирового языка. Над этим проектом мы еще будем работать два года. А в мае провели форум – большую встречу, на которой собрались представители разных общин, директора русских школ, и прочие. Мы собрали их вместе, чтобы они могли лучше узнать: как, где передается и поддерживается русский в Ирландии. Это важно. Очень хочется, чтобы русский остался живым языком в нашей стране, давал возможность представителям разных культур и наций обогатить свой духовный, внутренний мир.

Игорь МЕЙДЕН