Письмо в редакцию: Исповедь неравнодушного россиянина

Еще в две тысяче четырнадцатом году, на Марше Мира в Москве, Борис Немцов сказал, что действия России в отношении Украины – это действия психически больного человека, цель которого – навсегда остаться у власти.

Через год он был застрелен в самом центре столицы, возле Кремля. Наверное, именно этот эпизод составляет основу моего отношения к спецоперации, которую Россия проводит на территории другого государства.

Что я чувствую? Ужас и боль за обе страны. И стыд за свою. Сейчас самый распространенный аргумент сторонников Российского вторжения – это притеснения русского населения на территории Донецка и Луганска, требующие военного ответа.

Я не стану озвучивать здесь свое мнение о причинах этого притеснения, потому что корнями оно уходит в крайне недостоверный период негласного присутствия Российских зеленых человечков в Крыму и возможно, Донецке и Луганске.

Я скажу проще. Да, русские, попавшие в беду, заслуживают помощи и защиты, как и любые люди, где бы они ни находились.

Адекватный ответ – это предоставить убежище и финансирование тем, у кого не получилось интегрироваться в страну, в которой они оказались. Вторжение же в чужую страну из-за интересов своих в ней граждан – ответ неадекватный.

Я начал с ответа на аргументацию «за». Но сам я гораздо больше верю в аргументацию «против». И она очевидна.

Эта спецоперация происходит в чужой стране. И это простое и по-детски очевидное утверждение понятно всему миру кроме Путина и его сторонников.

Москва считает, что борется с русофобией, но я не верю, что люди, по родине которых проезжают чужие танки, станут любить русских больше. Наоборот: именно эти действия привели к заслуженному осуждению России всем разумным миром.

Вряд ли войной можно остановить ненависть. Эта спецоперация не нужна протестно настроенным россиянам.

Наши сердца и мысли – с Украиной. Мы не смогли остановить нашего президента мирно в своей стране. И мне больно от того, что теперь украинцам приходится останавливать его своей кровью на своей земле.

“Московский студент Тринити”